Статьи о Владиславе

Сквозь призму времени

Это был суровый 1989-й год . Абхазия, после трагических июльских событий, как никогда, нуждалась в моральной и информационно-политической поддержке, потому что Шеварднадзе и его приспешники делали все, чтобы любой ценой заглушить правду о подлинных историко-правовых первопричинах углублявшейся грузино-абхазской конфронтации.

Выход на связи с известными личностями, делавшими погоду в большой политике, был реально возможен через Владислава Ардзинба, который в то время, будучи членом Верховного Совета СССР вел энергичную законотворческую деятельность в новом советском парламенте. Он пользовался огромной популярностью, особенно после яркого и убедительного выступления на I Съезде народных депутатов СССР в июне 1989 года. Фактически впервые с такой высокой трибуны было заявлено на весь мир, что Грузия проводит в отношении Абхазии экспансионистскую политику. Вокруг Владислава Ардзинба сплачивались весьма уважаемые профессиональные политики, депутаты от бывших автономных образований.

В то время я работал главным редактором Абхазского телевидения. Услышав о том, что Владислав Григорьевич, воспользовавшись депутатскими каникулами, приехал из Москвы в Сухум, я позвонил ему в Абхазский институт, директором которого он был и договорился о встрече, чтобы предварительно обсудить тему телевизионного интервью для нашего эфира.

...Во время нашей беседы он, как-то неожиданно, предложил обсудить идею моей возможной аккредитации в Верховном Совете СССР в качестве парламентского корреспондента Абхазского телевидения. Меня, конечно, заинтриговало это предложение. Необходимые документы были срочно подготовлены. Несмотря на то, что журналисты из бывших автономий таким правом не пользовались, Владислав Григорьевич к началу очередной сессии На закрытые заседания сессии Парламента, проходившие в амфитеатре, пропускали только корреспондентов телепрограммы «Время» и центральных газет, особо опекаемых высшими эшелонами власти. Остальные журналисты собирались с утра в пресс-центре и следили за событиями по монитору, живо обменивались мнениями по поводу тех или иных сенсационных событий.

За время работы в качестве парламентского корреспондента мне удалось записать на видеопленку и передать по Абхазскому телевидению не менее 30 различных видеоматериалов. Среди них наиболее интересными и актуальными, как мне кажется, были интервью и беседы с народными депутатами СССР Ю. Калмыковым, Вяч. Ивановым, Л. Арутюнян, Ф. Бурлацким, Д. Кугультиновым, К. Нечаевым (митрополитом Волоколамским и Юрьевским Питиримом), Д. Лихачевым,, Л. Батынской, А. Яблоковым, В. Распутиным, Ч. Айтматовым, О. Сулейменовым, Г. Старовойтовой, Л. Перелыгиной, И. Машбашем, Ю. Черниченко, генералами В. Варенниковым, Б. Громовым, И. Родионовыми многими другими.

Владислав Григорьевич за сравнительно короткий срок, благодаря своим незаурядным способностям, интеллекту, дипломатичности смог наладить отношения со многими депутатскими группами и парламентскими комиссиями. Он вступал в диалог с ними, дискутировал по тем или иным существенным поправкам в законопроекты, от которых зависела дальнейшая судьба и перспектива развития бывших автономий. Он был одним из тех, кто последовательно добивался уравнивания в правах всех национально-государственных образований. Владислав Григорьевич был хорошо знаком с академиком А. Д. Сахаровым, принципиально и последовательно отстаивавшим права малочисленных народов. Кстати, Андрей Дмитриевич во время отдыха в Сухуме побывал в гостях у Владислава Ардзинба в селе Нижняя Эшера. И об этом я узнал позже от самого Владислава Григорьевича.

Депутатов от Грузии и их друзей раздражало каждое выступление В.Ардзинба. Они старались использовать любую возможность, свои наработанные десятилетиями связи с кремлевскими партаппаратчиками, чтобы воспрепятствовать его смелым инициативам и ограничить его доступ к высокой парламентской трибуне. Но связи расширялись. Он являлся членом Комиссии Совета Национальностей по национальной политике и межнациональным отношениям. Вскоре его избирают председателем подкомиссии по правовому статусу автономных образований, членом Президиума Верховного Совета СССР. Несмотря на расхождения во взглядах по вопросам национально-государственного устройства страны, с ним считались все ведущие политики.

В 405-ю комнату «А» гостиницы «Москва», где жил Владислав Григорьевич, часто приходили, чтобы обсудить с ним различные внутрипарламентские и политические вопросы многие известные депутаты и эксперты, с которыми дружил В. Г. Ардзинба. Некоторые из них, после роспуска парламента, были избраны президентами республик, назначены министрами РФ, губернаторами российских краев и областей.

Среди них: Ю. Калмыков, М. Шаймиев, М. Рахимов, А. Джаримов, Н. Федоров и др. Наряду с законотворческой деятельностью ему приходилось решать массу вопросов, связанных с обеспечением политической стабильности в Абхазии, недопущением дальнейшего разрастания грузино-абхазского конфликта, защитой прав граждан Абхазии, которых преследовала грузинская прокуратура, устраивавшая судилище над абхазами после кровавых событий 1989 года. В связи с этим мне запомнился один важный, на мой взгляд, эпизод.

После очередного заседания осенней сессии Верховного Совета (1989), Владислав Григорьевич пригласил народного депутата Руслана Аршба и меня к себе в номер, чтобы спокойно пообщаться за чашкой чая. Было это поздней осенью. В Москве шел снег. Выйдя из фойе, мы направились к гардеробу. Пользуясь случаем, я рассказывал Владиславу Григорьевичу о своих новых собеседниках и обсужденных с ними темах. Он живо интересовался всеми деталями и нюансами. Я чувствовал, что для него имеет немаловажное значение налаживающаяся информационная связь с Абхазией. В тот момент, когда мы приближались к выходу, совсем рядом оказался генеральный прокурор СССР А. Сухарев. Он, как мне показалось, подчеркнуто официально поприветствовал Владислава Григорьевича. Но взаимности не последовало. Это смутило высокопоставленного чиновника. Завязался нелицеприятный разговор. В. Г. Ардзинба открыто обвинял генпрокурора в предвзятости в вопросах расследования уголовных дел по событиям 1989 года в Абхазии, в том, что следственная группа прокуратуры СССР, призванная обеспечить должный правовой надзор, заняла откровенно прогрузинскую позицию. - Я направил Вам несколько депутатских запросов. Вы не ответили ни на один из них. Я буду выступать на сессии Верховного Совета и зачитывать все эти документы. Вы вынуждены будете публично ответить мне на все вопросы,- говорил Ардзинба возбужденно, несколько волнуясь, но уверенно, как всегда аргументированно ссылаясь на вопиющие факты незаконного преследования лиц абхазской национальности.

Генпрокурор сначала пытался занять позу незаслуженно обиженного. Но Владислава Григорьевича это еще больше раззадоривало. Его состояние можно было понять. Он защищал интересы граждан Абхазии, над которыми учиняли расправу грузинские спецслужбы, подобострастно выполнявшие заказ своего политического руководства. В.Г. Ардзинба часами обдумывал всевозможные варианты пересмотра уголовных дел Амирана Гуния, Андрея Кварандзия, Дмитрия Палба и многих других и подключал к этим вопросам известных юристов. Тяжелый разговор между генпрокурором и народным депутатом продолжался заранее купил билет на обратный путь.

Владислав Григорьевич в считанные часы смог мобилизовать всех, кто имел отношение к обсуждаемому законопроекту, обсудить с друзьями тактические задачи и еще раз переговорить по телефону с некоторыми влиятельными представителями других депутатских групп и фракций.

... На сессии дебаты по поводу основной первой статьи закона продолжались долго. Пришлось вступить в жаркую полемику и самому В.Ардзинба. Во время недолгого перерыва несколько депутатов собрались в вестибюле и стали продумывать свои дальнейшие ходы. Хорошо помню, как Владислав Григорьевич убеждал своего близкого друга, Народного депутата СССР (от Чувашской Республики), кандидата юридических наук Николая Федорова в необходимости его выступления на сессии, мотивируя свои доводы тем, что Николай Васильевич, ка высококвалифицированный специалист, может более компетентно и аргументированно с правовой точки зрения отстоять принципиально важные положения закона. И через несколько минут Н. В. Федоров стоял уже на трибуне и четко излагал свои мысли по дискутируемым вопросам. В результате голосования Закон был принят в третьем окончательном чтении с учетом основных требований депутатов от автономий. Такой исход явно воодушевлял Владислава Ардзинба и он искренне поздравлял своих единомышленников с победой.

...Думаю, что определенный интерес может вызвать еще одно событие, связанное с политической деятельностью В. Г. Ардзинба. На четвертом съезде народных депутатов СССР (декабрь 1990) планировалось обсуждение материалов депутатского расследования Тбилисских трагических событий 1989 года, хотя в проект повестки дня съезда этот вопрос не был включен.

В кулуарах съезда мы с телеоператором Анатолием Малания смогли записать на видеопленку некоторых политиков, вовлеченных в силу разных обстоятельств в конфликт между Москвой и Тбилиси.

Владислав Григорьевич, хорошо осознавал, какими последствиями будет чревато для нашего народа предстоящее обсуждение, если на нем будут смещены акценты на Абхазию и грузинские политики попытаются ввести в заблуждение депутатский корпус. Тем более, что исключать подобное развитие событий было бы нелогично, хотя бы потому, что член Политбюро Э. Шеварднадзе заранее продумывал возможные авантюристские ходы. Учитывая эти обстоятельства, В. Г. Ардзинба и сам заранее подготовился к выступлению. По его просьбе в прениях должны были принять участие депутаты Нафи Джусойты, Людмила Батынская и др.

Чувствовалось, что Владислав Григорьевич был сильно встревожен. Советовался с Маршалом Советского Союза, Военным советником Президента СССР С. Ф. Ахромеевым, который, как мне потом удалось выяснить из беседы с В. Ардзинба, рекомендовал не торопиться с выступлением, более хладнокровно и взвешенно оценить все возможные моменты. Помню, как Владислав Григорьевич достаточно долго беседовал в кулуарах с народным депутатом СССР, выдающимся абхазским поэтом Багратом Васильевичем Шинкуба, не скрывая от него своей обеспокоенности тем, что в случае осложнения отношений между Москвой и Тбилиси, грузинские экстремисты, при негласной поддержке официального грузинского руководства, могли вновь спровоцировать кровопролитные столкновения в Абхазии.

В тот момент, когда предсъездовские страсти начинали накаляться, предвещая неизбежность большого политического скандала, в вестибюле вместе со свежей московской прессой депутатам стали раздавать последний номер газеты «Айдгылара» («Единение»). Почти весь тираж этой газеты (разумеется, с помощью В. Г. Ардзинба) в здание Дворца Съездов удалось занести народному депутату СССР Руслану Аршба и главному редактору газеты Николаю Джонуа, находившемуся тогда в Москве для участия в работе Съезда представителей автономных образований. Материалы «Айдгылара» изобиловали фактами, красноречиво свидетельствовавшими о преступных деяниях Э. Шеварднадзе в тот период, когда он занимал высокие посты в Грузии. Газета вызвала настоящий бум среди делегатов Съезда, многие из которых пока еще оставались в плену «великих демократических идей» «партийного босса» из Грузии.

Затем я наблюдал за ходом съезда по монитору, как обычно, в пресс-центре. После того как главный военный прокурор СССР Катусев зачитал материалы и выводы, подтверждавшие то, что трагические события в Тбилиси были спровоцированы грузинскими экстремистами, в зале заседаний начался настоящий переполох. Военному прокурору не дали озвучить до конца все факты, связанные с расследованием. Из зала послышались реплики и выкрики. К тому же, насколько я помню, на одном из предыдущих заседаний съезда, пользуясь растерянностью Горбачева, Шеварднадзе успел сделать заявление о своем уходе с поста министра иностранных дел. «... Идет откровенная травля. Меня потрясли события первого дня съезда, - говорил Шеварднадзе. - Вдуматься только кнопками для голосования решалась судьба не только президента, но и всей перестройки. Надо признать, - продолжал он менторским тоном с типично грузинским апломбом, - реформаторы сейчас разбежались в кусты, наступает диктатура.. .Я ухожу в отставку. Пусть это будет моим вкладом, моим протестом против наступающей диктатуры». Такой шантажистский ход был использован им в тот самый момент, когда ситуация на Съезде становилась почти неуправляемой. Выражаясь словами народного депутата, генерала В. И. Варенникова «фарс был разыгран по высшему классу».

В итоге - дискуссия по тбилисским событиям была сорвана. Я замечал, как Владислав Григорьевич понемногу отходил от напряженного состояния. Общаясь с ним во время перерыва, я понял, что его в определенной степени устраивал такой исход, потому что политические последствия дальнейшего обострения российско-грузинских взаимоотношений были бы непредсказуемы для маленькой и незащищенной Абхазии. Хотелось бы вспомнить еще один эпизод...В Москве открывался Съезд представителей автономных образований, созванный по инициативе Народного форума «Айдгылара» в связи с начавшимся обсуждением проекта нового Союзного договора.

Накануне открытия съезда Владислав Григорьевич вместе с лидерами «Айдгылара» непрерывно работал над проектами итоговых документов съезда, выверяя каждое слово, внося существенные поправки. Съезд имел большой резонанс, он дал новый импульс дальнейшей консолидации национально-освободительных движений. Перед развалом СССР Абхазия имела реальный шанс для подписания нового Союзного договора. В. Г. Ардзинба, будучи Председателем Верховного Совета Абхазии, принимал непосредственное участие в Новоогаревском процессе.

Все, что было сделано в тот период Владиславом Григорьевичем вместе с его сподвижниками в недрах Парламента СССР и нового демократического Парламента Абхазии имеет прямое отношение к тем конституционным завоеваниям, на которых зиждется независимость сегодняшней Абхазии. Независимо от любой конъюнктуры и политических дрязг, смелые дипломатические шаги, предпринятые первым Президентом Абхазии, продолжают работать на ее большую перспективу.